И. М. Минеев
2017 г.

Петр Тимофеевич Самарин (05.02.1921 — 14.10.1998) — советский офицер, помощник начальника 6-го отдела штаба 66-го стрелкового корпуса 21-й армии в начале Великой Отечественной войны. После выхода из окружения с 9 августа работал помощником начальника 8-го отдела штаба 3-й армии генерал-майора Я. Г. Крейзера. 18-23 ноября 1941 года 3-я армия совместно с переброшенной с Дальнего Востока 239-й стрелковой дивизией должна была провести решительное контрнаступление на Богородицк. Однако 18 ноября связь с 239-й стрелковой дивизией внезапно прекратилась. Тогда Петру Самарину было поручено доставить в дивизию новые документы и организовать связь.

Из фронтового письма Петра Самарина от 4 ноября 1941 года: «Нахожусь в г. Ефремов, Тульской области»

«Здравствуйте мои дорогие папа, мама, Надина, Лили с Аликом. Надеюсь, эта вся наша семья осталась дома. Остальные все сражаются за Родину. Вам послал в последние пять дней две весточки, теперь же, решил написать письмо более подробное, пока имею свободное время. До последнего времени письма я писал Вам довольно аккуратно, только вот с числа 5.10.41 прекратилась связь из-за причины, заставившей меня бродить до 1.11.41., пробиваясь к своим частям.

...

Сейчас нахожусь в г. Ефремов, Тульской области. После лесов как-то дико в городе, хотя и город небольшой. В первый же день в столовой покушал 4 вторых и одно первое, сейчас кушаю нормально. Если выслали посылку, то возможно, она и придёт ко мне, т.к. адрес мой остаётся прежний: полевая почта. Станция №679 п/я 1 литер «А».

...

Пока всё. Привет всем, всем знающим меня. С боевым приветом Пётр.

Мой первый в жизни вылет на самолете

В ноябре 1941 года фашисты предприняли генеральное наступление на Москву. Прорвались через Сталиногорск (Новомосковск) на Каширу. В результате прорыва одна из дивизий 3-й армии, оборонявшая Сталиногорск, оказалась в окружении [239-я стрелковая дивизия]. Спецсвязь с нею прекратилась, поскольку, как выяснилось позже, прямым попаданием в землянку погиб офицер спецсвязи и все документы были уничтожены. Мне предстояло доставить в эту дивизию новые документы и организовать связь. Выделили двухместный «У-2», потом его называли «ПО-2», а фронтовики просто — «кукурузником».

Ночи ждать было некогда, тем более, что сплошной линии фронта не было. Вылетели днем с совершенно молодым и неопытным летчиком.

Летели на уровне 30-50 метров. Выше летали «Мессершмитты», охочие до наших беззащитных самолетов, на которых часто летало командование и пересылались документы. Летчик района не знал, ну а я тем более. Вскоре заблудились, полетели вдоль железной дороги, чтобы по названию станции определиться с местом нахождения. Нашли такой полустанок, исправили маршрут. Летя по нему, было необходимо пересечь шоссейную дорогу, по которой сплошным потоком двигались немецкие части в сторону Москвы. Мы летели над ними, но фашисты на нас не обращали внимания. Мне стало обидно, и перед необходимым для нас поворотом я бросил вниз гранату «РГД-33». Фашисты, там, куда она угодила, залегли, разбежались, но видя, что дальнейшей бомбежки не предвидится, стали усиленно нас обстреливать. Мы успели спрятаться за возвышенностью.

Однако, мое лихачество и небольшую панику на дороге заметил один из «Мессершмиттов», который стал снижаться и разворачиваться в нашу сторону. И меня и себя спас молодой летчик. Он снизился до 5-6 метров и стал облетать вокруг небольшой группы деревьев. Немецкий летчик этого не ожидал и потерял нас из виду.

В связи с этими выкрутасами мы вновь заблудились. Но тут летчик увидел на проселочной дороге человека и к моему удивлению посадил самолет на поляну недалеко от насмерть перепуганного старика. Узнав у него, где нужный нам населенный пункт, мы благополучно прибыли на место.

После посадки обнаружили в фюзеляже более десятка пробоин. К счастью, ни одна пуля не попала в двигатель. Дорого могло обойтись мне детское озорство.

Задание было выполнено, спецсвязь восстановлена. Самолет улетел, я остался в дивизии. Получив наилучшее направление вывода войск, дивизия в ближайшую ночь, громя тылы фашистов, почти без потерь вышла из окружения не к своей 3-й армии, как ожидали немцы и соответственно выставили заслоны, а к 50-й армии (оборонявшей Тулу) и перешла в ее распоряжение [неточно; 239-я стрелковая дивизия вышла из окружения к г. Пронску Рязанской области, в распоряжение 10-й армии].

Я, передав документы новому офицеру спецсвязи, через несколько дней на попутных машинах вернулся к основному месту своей службы».

Вот так бывает. И опять пришлось выбираться из окружения.

Петр Тимофеевич Самарин

Подготовил И. М. Минеев
2017 г.

Источник: Удивительная жизнь одного ветерана // fishki.net, 7 декабря 2018
Фрагмент исследовательской работы И. М. Минеева, 2017 год.

Это документальная проза, которая основана на реальных событиях, но содержит художественный вымысел. Поэтому приведенные здесь факты, оценки и выводы могут частично не соответствовать действительности.

Тем не менее, по некоторым сведениям, такой самолет действительно прилетал:

• «В сумерках в расположение дивизии прилетел самолет. Летчик доставил приказ: «Орудия уничтожить. Пробиваться к своим» (Релина Н. Дивизия шла из Уссурийска... // Коммунар (орган Уссурийского городского комитета КПСС и городского совета депутатов трудящихся). — 1965. — 9 мая. — № 94 (8249). — С. 2. / Национальный Архив Армении, ф. 655, оп. 8, д. 6, лл. 3—3-об.).
• А. В. Хорев отмечает, что дивизия пошла на прорыв из немецкого котла, только когда с самолета сбросили вымпел с приказом отходить (Хорев А. В. Узловая военная. — Узловая, 2005. — С. 10. — 21 с.)

Однако не уточняется, приказ какой армии (50-й, 10-й или 3-й) это был. Известно, что с 18 ноября 1941 года 239-я стрелковая дивизия перешла в подчинение 50-й армии генерала А. Н. Ермакова; а в состав 10-й армии она перешла «явочным порядком». Таким образом, описываемый прилет помощника начальника 8-го отдела штаба 3-й армии лейтенанта П. Т. Самарина на У-2 мог состояться до 18 ноября 1941 года.

Боевое донесение 3-й армии за 19 ноября 1941 года: «...Шестое: посланный командир [в] 239 [сд] на Узловая на самолете еще не вернулся. Что делается в районе Дедилово, Узловой, там на полосе...»
ЦАМО, ф. 229, оп. 161, д. 22, лл. 208-210

В то же время бывший комдив-239 Г. О. Мартиросян однозначно утверждает:

«Что же касается нашей 3-й армии Крейзера Юго-Западного фронта, то я могу сказать следующее: к моменту прибытия и выгрузки 239 сд (15-16 ноября 1941) в районе Узловая, Сталиногорск, ст. Полунино части 3-й армии Юго-Западного фронта находились от нас на удалении 50-60 км южнее и все мои попытки связаться с ними увенчались безуспешно. То же самое и со штабом 50-й армии — никак не мог связаться, хотя по уставу и наставлению положено было вышестоящих штабам связаться и управлять.

Но зато у меня была связь со штабом фронта и Ставкой ВГК, их представители поочередно находились при нашем штабе.

[...]  в штабе 50-й армии не знали действительный обстановки, писались приказы, но их не могли доставлять до подчиненных, потому что 50-я армия была расчленена на две части.

К моему счастью, я и мой штаб 239 сд поддерживали живую связь со штабом Западного фронта и Ставкой ВГК. Представители вышеуказанных штабов на самолете доставляли письменные приказания или указания».

Когда 239-я стрелковая дивизия уже дралась в полном окружении под Сталиногорском, в журнале боевых действий 50-й армии за 28 ноября 1941 года отмечается: «В 7:20 25 ноября дивизии послан боевой приказ о выходе в район Серебряные Пруды. Самолет, возивший приказ, не вернулся». Этот самолет вместе с приказом был перехвачен немецким 24-м танковым корпусом и внимательно изучен — см. например журнал боевых действий 47-го танкового корпуса за 26 ноября 1941 года: «Согласно перехваченному приказу русской 50-й армии, 239-я стрелковая дивизия должна прорываться в ночь с 26 на 27 или рано 27 ноября на север в Серебряные Пруды».