К 20-летию Великой Победы

Время уже успело наложить свой неумолимый отпечаток на листы актов, составленных крестьянами селений нашего района 24 года назад, сразу же после освобождения Придонья от немецко-фашистских захватчиков. Перечитываешь их и все глубже погружаешься в море народного горя и страданий.

«Немецко-фашистская армия проявила себя, как армия грабителей и мародеров, — писали в акте, составленном 6 марта 1942 года представители сельской общественности д. Маклец. — Артельному хозяйству, а также имуществу, находящемуся в личном пользовании колхозников, причинен большой убыток.

И каких только издевательств не придумывали фашистские изверги! Солдатня запрягала старика Бабичева А. В., ему исполнилось 58 лет, а также Н. Ф. Егорова и А. Н. Комарова в сани и возила на них солому от стога, расположенного в 3 километрах от деревни.

Накануне освобождения Маклеца Советской армией все жители села были изгнаны из собственных домов. Даже двухлетнего ребенка Соловьевой Александры Ивановны оккупанты безжалостно выбросили на улицу. Тут же шел открытый грабеж, колхозник Михеев был жестоко избит лишь за то, что не хотел отдать сапоги немецкому солдату. Потом женщин, детей и стариков погнали на Узловую, чтобы отправить в рабство. Только через три дня, когда под ударами Красной Армии захватчики в панике бежали, мы возвратились в свои разграбленные дома».

И так было везде.

«Все население с. Прохоровка немцы пытались увести с собой на ст. Узловая. Но благодаря молниеносному натиску частей Красной Армии фашисты бежали, оставив на наших полях много брошенного оружия, боевой техники и горы трупов своих солдат. В это время фашистами был убит за отказ подносить патроны 16-летний колхозник Коля Якунин».

Здесь же, в акте, подписанном бывшим председателем колхоза Суровым, агрономом Макеевой, бригадирами Чернышевым и Лысенковым, приводится такой боевой эпизод.

«Незадолго до оккупации села на колхозном поле нашими зенитчиками был сбит фашистский самолет. Пилот выбросился на парашюте. В то время, когда население преследовало его, фашист ранил в грудь колхозника Сурова Василия, пытавшегося задержать парашютиста, но убийце не удалось уйти от расплаты».

С крестьянской обстоятельностью подсчитав ущерб, причиненный общественному хозяйству, нюховцы перечисляют:

«У колхозницы Маркиной Марии Степановны забрали пальто, у Астаховой Марии Ивановны — мужской пиджак и другие вещи, у Юркова Степана Тимофеевича — варежки, тапочки, носки, одеяло ватное».

«Как-то колхозника Савельева Егора Тимофеевича послали привезти из колхозного стога сено. А он завез его на свой двор. Когда коменданту доложили об этом, он собрал весь народ, и Егору Савельеву дали десять плетей».

При отступлении из с. Нюховка немцы сожгли 77 домов колхозников. Имущество запрещено было спасать, а если кто и вытащил вещи — солдаты бросили их обратно в огонь».

Ключёвцы в своем акте записали:

«30 ноября 1941 года была арестована колхозница — активистка, депутат Ключевского сельсовета
Гнилова Евдокия Ильинична. Ее всю ночь держали в нетопленном помещении, били. А первого декабря привезли из города арестованную там председателя сельсовета и депутата, городского Совета Бобкову Екатерину Викторовну. Утром их увезли из села в неизвестном направлении, а позднее их трупы с отрезанными ушами с выколотыми глазами были найдены под Богородицком втоптанными в снег». 

Есть такая запись в акте, составленном иван-озерцами:

«Фашистские лютые звери не довезли до нашего села раненых советских солдат и сбросили их с повозок в поле. Многие бойцы были подобраны колхозниками. Так, Прокофьева Аграфена Фроловна спасла пятерых раненых красноармейцев, кормила их, ухаживала за ними. Счетовод колхоза Гусева Татьяна Федоровна укрыла у себя четырех бойцов, Тарасова Лукерия Тихоновна — пять человек, Горелова Прасковья Тихоновна — трех и столько же Панюкова Варвара Андреевна. [Прим.: речь о бойцах 239-й стрелковой дивизии, оборонявшей Сталиногорск-1 23-25 ноября 1941 года — «Сталиногорск 1941»]

При отступлении фашистские захватчики в бессильной злобе жгли все село Иван-Озеро — 33 двора колхозников и 54 двора рабочих и служащих. Пепелища и печные трубы остались от села Иван-Озера».    

Но суровое возмездие уже настигало грабителей.

«11 декабря 1941 года, — сообщается, в акте, составленном общественностью д. Красное Гремячее Урванского сельсовета, — фашистские палачи пытались сжечь деревню. Но натиск Красной Армии был таким мощным, что немцы бросились бежать, иные даже в одном нижнем белье».

В ходе боя, развернувшегося в районе д. Большое Колодезное были убиты из мирного населения: А. П. Канунникова, А. В. Панкина, А. М. Канунников, К. И. Воронкова, Т. М. Сафошин и четырнадцать человек ранены.

«В боях за освобождение Княгинино, — читаем в акте, составленном общественностью этого селения, — активное участие приняла комсомолка Анна Алексеевна Крючкова. Под огнем вражеских пулеметов и минометов она вытаскивала раненых бойцов и командиров с поля боя и доставляла их в медпункт, перевязывала им раны. Указывала командованию расположение вражеских огневых точек и укреплений, откуда затем бойцы выбивали немцев. При ее участии были взяты в плен 4 немецких солдата, 3 пулемета и много боеприпасов.

Добровольно ходил в разведку Панюков Василий Герасимович, при его участии была обнаружена и истреблена засада немцев. В доме Архиповых располагались штаб и медпункт. За ранеными ухаживали сестры Анна и Елизавета, а их мать готовила пищу бойцам».

Все это живые голоса, носящиеся до нас и теперь, через два десятилетия после нашей Победы. Голоса свидетелей обвинения.

Н. Озерский.

Источник: Озерский Н. Придонье, сорок первый... : документы обличают// Новомосковская правда. — 1965. — 25 марта.