← начало: часть 1 • часть 2 • часть 3 • часть 4
Вперед на запад: через Одоев и Белёв
Мы перешли в наступление. Это было начало разгрома немцев под Москвой. Конечно, наступать веселее, моральный дух вырос. Мы считали, что теперь без остановки мы погоним немцев до Берлина.
5 декабря 1941 года в 18:00 часов было общее построение полка и был объявлен приказ о занятии исходного положения для наступления. К 24 часам заняли исходное положение. Я доложил об этом командиру батальона и получил приказ выдвинуться под прикрытием темноты к населенному пункту и в 6:00 атаковать его и овладеть им. Было указано, что перед атакой будет 10 минутный артиллерийский налет.
6 декабря 1941 года рота в составе батальона атаковала населенный пункт (забыл его название) выбили немцев, захватили двух пленных немцев — это были первые пленные. Наша дивизия из состава 10-й армии перешла в подчинение 50-й армии. Обе эти армии входили в Западный фронт, которым командовал Г.К. Жуков, а 10-й армией командовал Рокоссовский [правильно: генерал-лейтенант Ф. И. Голиков].
Советские солдаты поднимаются в атаку (авторское название: «Переход в наступление»),
фото: Наталья Боде. Источник: waralbum.ru
С 6 декабря мы перешли в наступление. Это было начало разгрома немцев под Москвой. Конечно, наступать веселее, моральный дух вырос. Мы считали, что теперь без остановки мы погоним немцев до Берлина.
У нас появились соседи и справа и слева. В одной полосе с нашей дивизией наступал кавалерийский корпус, которым командовал генерал Белов. С кавалеристами мы прошли с боями 200-250 километров. Мы овладеваем населенным пунктом, закрепляемся, через наши боевые порядки проходит кавалерия и гонит, гонит немцев дальше. Кавалеристы овладевают определенным пунктом, закрепляются.
Мы через их боевые порядки проходим и ведем наступательные операции. Лошади у кавалеристов были как средство передвижения, бой они вели по методу пехоты, а лошади коноводами уводились в укрытия. Дивизия, в том числе и наш полк, а также рота освободили город Одоев, а затем город Белёв [Тульской области].
Генерал-майор П. А. Белов на передовой линии при взятии с. Карамышево (Щёкинский район Тульской области), 18 декабря 1941 года.
[Прим.: По воспоминаниям бывшего командира 239-й стрелковой дивизии Г. О. Мартиросяна, «23 декабря 1941 года в шесть часов 813-й стрелковый полк, уничтожив роту фашистов, освободил Нивны, а 239-й стрелковый полк при поддержке трех батарей минометного дивизиона после четырехчасового боя овладел поселком Арсеньево, одновременно приготовившись атаковать в направлении Одоева».
Немецкие документы свидетельствуют, что в тот день советскими войсками был также захвачен обоз 339-го пехотного полка 167-й пехотной дивизии под д. Аненково Арсеньевского района. Доклад со списком документов на пяти(!) приложениях ныне хранится в американском архиве NARA, T. 315, R. 1478 (167. Infanterie-Division). Как из них следует, после неожиданного прорыва и ружейно-пулеметного обстрела «в руки русских» попали не только богатые военные трофеи, но и сейф с секретными документами... Таким образом, есть все основания полагать, что эти недостающие документы, в свою очередь, могут быть доступны современным исследователям в российском ЦАМО, ф. 500 — фонде немецких трофейных коллекций.
Назовем имя советского командира, который организовал и провел эту дерзкую операцию — это командир 9-й роты 813-го стрелкового полка 239-й стрелковой дивизии старший лейтенант Алексей Васильевич Цивилюк. «32 повозки с военным грузом и имуществом» — уточняется количество захваченных трофеев в его наградном листе.
 
1) Немецкий отчет о потере обоза 339-го пехотного полка 167-й пехотной дивизии, NARA, T. 315, R. 1478 (167. Infanterie-Division).
2) Наградной лист А. В. Цивилюка с представлением к ордену Отечественной войны II степени, ЦАМО.
Весьма показательно, что буквально месяц назад, 23-25 ноября 1941 года, тот самый немецкий 339-й пехотный полк штурмовал позиции того же 813-го пехотного полка в Сталиногорске-1 — современном городе Новомосковске... И вот, уже история повторяется практически с точностью до наоборот. — «Сталиногорск 1941»]
Козельск и Потросово
Мы насмотрелись на бесчинство фашистов, пожарища и виселицы, поэтому было трудно уберечь пленных. Их, как правило, конвоиры не доводили, при попытке бегства сразу расстреливали.
Дивизия с ходу овладела городом Козельск. Бой здесь был скоротечный, но жестокий. Немцы в панике отступили, даже эшелон с танками на железнодорожных платформах немцы вынуждены были оставить не разгруженными. После овладения города рота получила задачу захватить населенный пункт Потросово, это в 2-3 километрах западнее города Козельска, после овладения селом Потросово на ее западной окраине занять оборону.
Это было уже 5 января 1942 года. Под прикрытием темноты рота подошла к селу, это было примерно 20-21 час. Легко удалось захватить двух пленных, которых так и не удалось доставить в штаб батальона, который еще находился в г. Козельске. Два солдата, которые мной были назначены для конвоирования пленных, вывели их за село и расстреляли.
К этому времени мы прошли примерно 150-200 километров по территории, которая хотя и не долго (около месяца) находилась под немцами. Мы насмотрелись на бесчинство фашистов, пожарища и виселицы, поэтому было трудно уберечь пленных. Их как правило, конвоиры не доводили, при попытке бегства сразу расстреливали.
Фрагмент рабочей карты начальника штаба 10-й армии генерал-майора Любарского на 27 декабря 1941 года.
В центре — деревня Потрасово (Потросово) с дислокацией 813-го стрелкового полка 239-й стрелковой дивизии.
Источник: ЦАМО, ф. 466, оп. 5866, д. 617
В селе Потросово мы задержались два дня, 6 и 7 января 1942 года «главный квартирьер», а им в роте был старшина Мирошниченко, он определял какому взводу какие жилые дома занимать, где командир роты, а где старшина со своим каптенармусом, коноводом и писарем роты. Как правило, хата, которую занимал командир роты была рядом с хатой (избой), занимаемой управлением роты. За эти два дня старшина приводил ко мне председателя сельсовета, председателя колхоза, старосту оккупационного режима. За эти два дня я был знаком чуть ли не с каждым вторым жителем деревни. Я был молод и мне еще не исполнилось 22 года. Быстро входил в контакт. При чем в глазах жителей я был героем, основным освободителем от немецко-фашистских захватчиков.
Изба, в которой меня разместил старшина состояла как бы из двух половин, одна не отапливаемая комната, в ней стояла корова и вторая, отапливаемая русской печью. В комнате, примерно 25 м2, жила семья: мать, дочь 17 лет и сын 9-10 лет. Отец был на фронте. Семья меня приняла на квартиру с радостью, особенно дочка, она была красива и очевидно, за эти два дня мы влюбились друг в друга. ее звали Аня, к сожалению, фамилию забыл. Мы с ней обменялись адресами при расставании.
Последний бой на подступах к Сухиничи
8 января 1942 года рота в составе батальона вышла на марш в направлении города Сухиничи. Походу боевых действий не один раз приходилось наступать на полу сгоревшие населенные пункты. Неоднократно побывать под бомбежкой самолетов противника.
Наша дивизия во взаимодействии с кавалерийским корпусом генерала Белова подошла к городу Сухиничи и вела бой за его окружение.
15 января 1942 года рота получила задачу в ночном бою овладеть железнодорожным разъездом с небольшим населенным пунктом. Рота под покровом ночи подошла почти вплотную к крайним домам разъезда Хотень. Считая, что ближе уже незамеченными подойти нельзя я встал во весь рост, из ракетницы в направлении противника под 45-60 градусов выпустил красную ракету — это команда к броску в атаку, кроме того голосом подал команду:
Вперед, в атаку!
Бои 239-й стрелковой дивизии на подступах к Сухиничи: Хотень, станция Хотень, Кипеть.
Фрагмент отчетной карты по сводкам штаба Западного фронта. Источник: ЦАМО, ф. 404, оп. 9711, д. 83
В это же время, буквально с расстояния 50 метров я увидел сноп трассирующих пуль в мою сторону, я почувствовал удар, как мне показалось по голове и скошенный упал на снег, сознания я не потерял. Ко мне подскочили связные от взводов, они находились поблизости и видели, что командир роты неестественно приземлился.
Я почувствовал теплоту своей крови на бедрах, сначала я подумал, что ранен в голову, но потом понял, что ранен в ноги. С помощью солдат связных я попытался подняться, но упал. Этим пулевым ранением у меня обоих ног был пробит, но не перебит седалищный нерв левой ноги.
Роту, которую я поднял для броска в атаку железнодорожного разъезда Хотень, броском, уже без меня, захватила крайние дома. Села и вела успешный бой за разъезд.
[Прим.: немецкие впечатления от штурма Сухиничи сибирской и дальневосточной 239-й стрелковой дивизией откровенно передает немецкий ветеран Бернхард Шульц (Bernhard Schulz): «Сказать по правде, я был предназначен для братской могилы в Сухиничах. Предназначен не как отдельный индивидуум, а как часть массы. Масса лежала в двух километрах западнее вокзала Сухиничей, там, где овраг.
Я был единственным, кто избежал оврага. Потому что я совершил обман. Я надул своего командира на 4,3 грамма легкого металла. Признаюсь, это был мой единственный случай коррупции за всю войну. 4,3 грамма — столько весит половинка опознавательного жетона, этого входного билета в «Вальхаллу». Половинка нужна была командиру, чтобы получить возможность сообщить моей матери в Оснабрюке, что я «пал на поле чести».
Это была наглая ложь. В Сухиничах они не погибли, а были забиты прикладами винтовок сибирскими снайперами. И при том не на поле чести, а при 56 градусном морозе между паровозами и крестьянскими хатами. Облака и вороны садились на их плоть, как на дрова». — «Сталиногорск 1941»]
Ко мне лежащему подбежал санинструктор роты, сделал попытку перевязать раны, но это была ночь с 15 по 16 января 1942 года, зима, мороз, снежная поземка, мороз был в пределах 30-35 градусов.
С перевязкой ран у санинструктора ничего не получилось. Он копался минут 30, но так и не перевязал. Раны были в очень неудобном месте. Он расстегнул ватные брюки, кальсоны, но застегнуть их уже не мог. Я санинструктору сказал, чтобы он искал санитарные сани и отправлял в санроту. Я лежал на левом боку...
Капитан А. В. Цивилюк, 1946 г. [Прим.: Тяжелое ранение прервало боевой путь Алексея Цивилюка, но возможно спасло его жизнь. До июля 1942 года он находился на излечении в госпиталях, по выписке признан негодным для службы в строевых частях.
От лейтенанта до полковника, военного комиссара Красногвардейского района Крымской области — читайте книгу длиною в жизнь «Сибирский характер. От Ишима до Крыма». Экземпляры этого уникального издания переданы в Новомосковский историко-художественный музей и библиотеки города Новомосковска. — «Сталиногорск 1941»]
| 
